Я могла бы написать много томов о последующих месяцах; это был учебник по чужим планам. Вы бы поразились, что наваливается на мужчину, чья жена только что умерла. Они приходили отовсюду, чтобы помочь ему. Мне было интересно, где все они были, когда мы действительно в них нуждались; но мой голос казался очень тихим в эти первые месяцы, особенно на фоне громких голосов тех, кто точно знал, что Том Кенион должен делать с остатком своей жизни. У всех были планы для Тома. Все знали, куда ему лучше переехать, где ему лучше проводить время, что поможет ему исцелиться, как должна выглядеть его скорбь, что ему нужнее всего, с кем ему лучше общаться, а с кем лучше не общаться (а именно – со мной). Я смотрела, как люди со всех сторон окружают его своими планами. Он разрывался от скорби по Пэм и ничего не видел за пределами парализующей боли от потери любви всей своей жизни.
Пока продолжался этот парад, я начала строить планы о переезде на восток. Я только что потеряла лучшю подругу, и было похоже, что скоро потеряю и лучшего друга, и я просто не могла смотреть на то, как это происходит. Том совершенно не осознавал того, что происходит вокруг него, его тянули туда и сюда, а его горе было так велико, что он просто ничего вокруг не видел. Это был зыбучий песок, а он не мог найти сил, чтобы попытаться выбраться наружу, и вместо этого кидался к каждой палке, которой махали рядом.
Чем больше я планировала переезд, тем грустнее мне становилось. У меня была собственная скорбь от потери Пэм, а также утраты «Пэм и Тома». Безнадежность окружила и затопила меня. Я чувствовала себя потерянной во всех процессах, происходивших вокруг Тома. Он только что потерял жену. Я не была ему родней. Я понятия не имела, каково мое место в этом водовороте.
И вот я снова оказалась на дне, не зная, откуда придет следующий глоток воздуха. Некоторые события заставляют встать на колени, а если вы не верите в бородатого старого Бога, кому вам молиться?
Я не могу сказать, что получила послание, или что «свет» явился и сказал мне, что делать. Я просто сдалась и отправилась к Матери. Метатрон всегда говорил мне, что я обладаю некоторыми способностями, которые тщательно стараюсь не замечать, и одна из них, по его словам, это способность призывать. И, хотя я думала, что это невозможно, я опустилась на колени и попросила о помощи. Это все, о чем я просила; я просила только о помощи. Практически мгновенно вокруг меня начали разворачиваться мистические события. Каждую ночь, когда я погружалась в сон, ко мне являлась Изида. Она выходила вперед из круга древних женщин, одетых в плащи с капюшонами, так что я никогда не видела их лиц.
Она брала меня за руку, и мы неслись через клубы тумана, которые, как я догадываюсь, были иными измерениями. В конце этого «полета» мы оказывались в самых разных храмах. В каждом из этих храмов к нам подходила группа Жриц, и они брали меня за руку. Пока Изида ждала, они окунали меня сначала в один бассейн с маслом, а затем в другой. Этот ритуал купания продолжался ночь за ночью, от храма к храму и от бассейна к бассейну. Меня всегда возвращали к рассвету. Постепенно моя кожа начала становиться мягче, и мне кажется, что мой пульс стал быстрее. Я начала осознавать свое дыхание. Оно казалось более глубоким и громким, и я клянусь, что могла слышать биение своего сердца.
Однажды ночью они искупали меня, как обычно, и завернули, как мумию, в длинные полосы ткани. Потом они положили меня на ложе из огромных друз кристаллов, с дюжинами разных камней под точками моих чакр. Я помню, что мой «ум» подумал, что это должно быть больно – лежать на остриях кристаллов. Возможно, меня защищала ткань, в которую меня завернули, или то, как осторожно меня положили, но я не ощущала никакой боли. Этот процесс повторялся несколько ночей подряд. От ночи к ночи они меняли расположение кристаллов и камней под моим телом. Иногда розовый кварц был под моей сердечной чакрой. Иногда рубин был направлен снизу на мою горловую чакру. Инога огромный сапфир пронизывал снизу мое сердце.
А потом однажды ночью, когда я лежала в постели, по полу начал струиться густой туман, и мне показалось, что с этим туманом струится огромная кобра. Почему-то меня это не напугало, хотя я помню, что подумала, что должна была бы испугаться. Она заползла под простыни, переползла через одну ногу и вниз под другую, а потом обратно, снова и снова, держа меня как бы обернутой в ленту Мебиуса. Потом она поднялась высоко надо мной и расправила капюшон, все еще контролируя мое тело.
Я никому не говорила об этих еженощных визитах Изиды и компании.
Я заметила, что стала иначе себя вести, когда мне звонил Том. Я поймала себя на том, что при разговоре с ним наматываю на палец телефонный шнур, глядя в пространство. Однажды я покраснела и начала беспричинно хихикать.
Люди, говорившие Тому, что он должен делать со своей жизнью, начали меня раздражать. Я стала вести себя с ними резко. Я им не доверяла. Я видела их планы и начала беспокоиться, что и у меня они есть. Я старалась оставаться ему другом, не важно, чего мне это стоило, беспристрастно, без личных планов. Уехать с острова и перебраться на восток – вот единственное решение, которое я видела для избавления от буйствовавших во мне эмоций. Я научилсь сбегать, прежде чем станет больно, если это возможно.
Я звонила на восток, готовя своих тамошних друзей к моему предстоящему возвращению.
Однажды я отвезла Тома на причал парома – он собирался отправиться на соседний остров к целителю. Мы сидели в моей машине, ожидая, пока паром пришвартуется. Шел дождь – не обычная на острове морось, а настоящий ливень. Он добавлял атмосфере торжественности. Мы сидели и смотрели, как призрачный паром подходит к доку, скрытый дождем и сумерками, лизавшими сушу как дыхание дракона.
Мы сидели молча. Потом Том протянул руку, положил ладонь на мое сердце и сказал:
– Я даю тебе обет своей правды.
Я ощутила, как мое сердце затрепетало в ответ, и я положила руку ему на сердце и сказала:
– Я даю тебе обет своей правды.
Это величайшая из когда-либо данных клятв. Она помогла нам перенести все. Она держала нас, как канат. Когда я думаю, что ни за что на свете не смогу о чем-то ему рассказать, я понимаю, что не буду жить в правде, если промолчу. Когда я хочу пропустить что-то мимо и не говорить об этом, я понимаю, что просто не могу позволить себе этого, или я не буду находиться с ним в полной правде.
Источник: http://channelingvsem.com/category/manuskript-marii-magdaliny/
Публикация: http://channelingvsem.com/
Views: 41