Последний шок я получила, когда ко мне зашла приятельница, вскоре после того, как мы перебрались в новый дом. Она была одной из немногих, кто знал о его жестокости.Она была нашей соседкой и знала о его лицемерии. Она также была одной из немногих, кто знал, что я помогала этому человеку в его многочисленных судебных тяжбах, платя за его адвокатов с доходов от продажи моих книг, чтобы очистить его темное прошлое. Она рассказала мне о телефонном разговоре с его матерью, состоявшемся во время этих долгих месяцев судебных разбирательств.
Он всегда говорил, что он метис – полукровка, наполовину индеец, наполовину белый. Так что моя соседка спросила его мать, какая сторона семьи была коренными американцами. Его мать ответила, что в его родне не было индейцев, только итальянцы. Она подтвердила, что он не полукровка, а чистокровный… чистокровный итальянец! Он не был ничем из того, на что претендовал, а я до самого конца верила ему. Я верила его версии судебных разбирательств, рисовавшей его как жертву системы. Я верила его ответам на вопрос, почему на бумагах стояли разные имена. Я верила его словам о том, какими ужасными были все другие женщины в его жизни – они изменяли ему, бросали его и оставляли его ни с чем. (И я поклялась, что буду поддерживать его и покажу ему, какими чудесными могут быть некоторые женщины!) Я поверила его версии о том, где он учился шаманизму. А в конце концов узнала, что он не только не был коренным американцем, но даже и полукровкой. Он не только не был тем, чем назывался, он даже не был тем, кем назывался. А я-то удивлялась, почему у него не та же фамилия, что у его матери, почему у его дочери не та фамилия, что у него, и почему фамилия, под которой я знала его, не была ни фамилией, данной ему при рождении, ни фамилией его единственной дочери. Он за свою жизнь успел побывать разными людьми.
Вместе с осознанием того, что ты стала «жертвой» (не важно, жертвой насилия или обмана, а в моем случае – их обоих) приходит ужасное чувство вины. Это похоже на чувства жертвы изнасилования. Возникает жуткое ощущение, что ты сделала что-то, чтобы навлечь это на себя, страшное чувство, что ты чем-то это заслужила. В моем случае это, конечно, было детство с Королевой Викторией, которая всегда давала мне почувствовать, как мне повезло, что она не бросила меня подыхать с голоду на навозной куче, взяв меня в свой дом. А идеальная пара для насилия – это когда жестокий от природы человек встречается с жертвой детской травмы. В этом смысле, мы были созданы друг для друга. И, если вы понимаете совершенство несовершенства, мы оба получили то, чего, по нашему мнению, были достойны, каким бы жестким и страшным это ни казалось. Коль скоро мы позволяем – нас будут бить. Но если мы будем ценить свободу превыше всего и чего бы то ни было, мы будем выбирать свободу, даже когда это будет означать потерю того, что кажется всем.
Он сбежал, потому что я начала многое подозревать и обвинять его в лицемерии все громче, рискуя всем, грозя рассказать людям, каков он на самом деле, и кем на самом деле не является. Если бы я продолжала покорно подчиняться, он все еще властвовал бы в моей жизни. Во время этого бегства от кошмара я позвала себе на помощь друга. Поразительный, замечательный человек буквально прилетел ко мне и помог пережить кризис. Этот рыцарь «прискакал на белом коне» из-за границы. Он сказал, что я никогда не смогу сделать ничего, что бы заставило его бросить меня, что неважно, как я буду стараться оттолкнуть его, он со мной навсегда. Я наконец сдалась на его мольбы и «спустила свои длинные волосы через стену замка».
Он был полной противоположностью всех моих знакомых мужчин. Он был заземленным, как в бизнесе, так и в своей духовной жизни. И он обожал меня! Он внимательно слушал, когда я высказывала свои эмоции, ценил мое мнение во всех вопросах, он любил вызывать в людях чувства и сам был чувствителен.
Однажды, сидя в кафе в Санта-Фе, он накрыл мою руку своей, снял свое любимое кольцо, которое постоянно носил, и сказал:
– В следующий раз на этот палец будет надето кольцо, которое ты наденешь мне в тот день, когда и я надену такое же кольцо тебе. Это будет кольцо, которое свяжет нас навечно.
Это смотрелось, как кадр из кинофильма, и я растаяла. Неужели я наконец обрела безопасность и могу снова на кого-то положиться? И я «опустила свои волосы еще дальше через стену замка».
Постепенно, купаясь в лучах его любви и преданности, я начала расслабляться. Он помог мне распутать мои проблемы. Он меня защищал. По-моему, никто до него никогда меня не защищал. Мы начали вместе новый бизнес. Он обожал девочек, и у них впервые в жизни появился любящий и щедрый отец. Он дал Дженнифер деньги на уроки игры на гитаре, чего я не могла ей дать. Он купил Адрианне ее собственный летный шлем, чтобы ей не приходилось одалживать его, когда она летала.
Он замечал мелочи и действовал. Он даже поехал в колледж Дженнифер, чтобы поговорить с ее потенциальными соседями, с любовью расспрашивая и оценивая их, чтобы убедиться, что она будет в безопасности в этом окружении, засыпая их глупыми вопросами, которые может задать только любящий отец. Она сияла от такого внимания. Впрочем, как и все мы. Любовь и уважение бесценны. Никакая линейка не измерит их важность, ни одни весы не взвесят их ценность. Я начала исцеляться. Вот почему, с приближением Рождества, я была полна решимости найти самый необычный подарок, чтобы отблагодарить его за то, что он выбрал быть такой чудесной Сущностью. Я хотела подарить ему не просто «вещь в коробке», а что-то неизмеримое. Я хотела найти что-то, отражающее мой восторг и скромную благодарность. Так я встретила Тома Кениона.
Тихий голосок в моей голове сказал мне: «Ты должна найти звучание. Подари ему “звуки” на Рождество». Хмм. Что бы это значило? Я обзвонила своих знакомых профессиональных певцов, но все они были на гастролях или заняты.
Потом однажды вечером мне позвонила знакомая и в разговоре упомянула имя Тома Кениона. Мое сердце так и подскочило, а в голове зазвенели колокольчики, что не так-то часто со мной случается. Много лет я слышала о том, какую удивительную работу делает Том Кенион, и многие люди говорили мне, что нам стоит познакомиться. В мои «шаманские годы» я несколько раз приходила домой с номером его телефона, предлагая встретиться, и каждый раз получала сердитый отказ от моего Великого Шамана. (Позже я унала, почему).
Но теперь у меня был любящий друг, уважающий мои желания, и я могла встречаться с теми, с кем считала нужным. Слова в моей голове – те, что без голоса – метались, натыкаясь друг на друга, играя мелодию узнавания, веля мне действовать, говоря, что это тот подарок на Рождество, который я ищу.
Я нашла номер телефона Тома Кениона, позвонила в его офис и оставила ему сообщение, которого по сей день стыжусь. Я помню, что сказала нечто вроде: «Я знаю, что вы не знаете меня, но люди много лет говорили мне, что нам стоит встретиться. Я не знаю, говорили ли они то же самое и вам. Короче, дело в том, что мне нужно найти впечатляющий подарок для особенного мужчины. Не согласитесь ли вы стать подарком на Рождество?» Он через несколько минут перезвонил мне, и мы договорились о «вручении подарка» у него дома, недалеко от канадской границы.
Через два дня мы поехали «забирать подарок». Я даже не знала, чем Том занимается! Я и понятия не имела, что он работает со звуком. Я просто слушала своих проводников, чего не делала много лет.
У двери нас встретил самый большой зверь, которого я когда-либо видела в доме. Его звали Мерлин. Ему почти не нужно было поднимать голову, чтобы посмотреть мне в глаза, сканируя меня с ног до головы. Его голова легко доставала до моей груди. Он был больше пони, помесь бладхаунда с датским догом.
Мерлин пригласил нас зайти, а Том встретил нас внутри. Том посадил нас на диван, достал хрустальную чашу и начал призывать архангелов. Я закрыла глаза, но, когда он начал петь, они сами по себе открылись. Я должна была увидеть это, чтобы поверить в то, что слышу! Эта музыка сфер не могла исходить от человека, сидевшего в метре от меня, да и вообще от человека. Это был голос Бога. Этот голос не был похож ни на что, слышанное мной ранее, ни на диске, ни в концертном зале, нигде, даже в моих снах. Ничей голос не мог так звучать. У меня из глаз покатились слезы, меня начало трясти. Я никогда не испытывала подобной благодарности. Я была благодарна, что подобный голос существует на земле, и что мне повезло находиться с ним в одной комнате. Такие голоса запирают в уединенных дворцах, прячут в оперных залах и тщательно охраняют. Никто не может подобраться к таким голосам – но вот я сижу тут.
Я отодвинулась подальше на диване, не желая отнимать эти звуки у моего друга. Это был дар для него; это предназначалось не мне. Я просто была благодарна, что нахожусь в этой комнате. Завершив призывать архангелов, Том провел моего друга через глаз Ибиса и далее, в другие измерения, и все это при помощи звука. Иногда он был Орлом, иногда – Китом, и все это исходило от Тома Кениона. Мы оба были глубоко изменены этим переживанием. Затем пришли Хаторы и стали говорить с моим партнером, как будто они были старинными друзьями. Когда они закончили свои звуки и передали через Тома всю информацию и инструкции, какие хотели, на мгновение вернулся сам Том и сказал:
– Богиня Хаторов хочет говорить с вами, Джуди.
Я была поражена. Я не ожидала никакого внимания. Это был мой дар кому-то другому! Я села прямее, чувствуя напряжение, наполнившее комнату. Я не помню, что она мне сказала, как не помнит этого и никто другой из находившихся в комнате. Когда-нибудь мне подвернется случай спросить ее, но я знаю, что эти слова были полны уважения и любви и были очень личными, настолько личными, что никто из нас не может их вспомнить. Я знаю, что она упомянула мою недавнюю битву с тьмой и поздравила меня с тем, что я осталась в живых.
Когда мы уходили, Том поймал меня у дверей и сказал:
– Я должен вам сказать, что не делаю этого.
– Чего не делаете? – спросила я.
– Я не принимаю людей частным образом у себя дома, – спокойно ответил он.
– Тогда почему же вы позволили нам прийти сюда сегодня? – мне этот вопрос показался логичным.
– Хаторы велели мне позволить вам прийти.
Он закрыл дверь и оставил меня стоять там, чувствуя себя странно приподнятой. Я знала, что Хаторы – это межпространственные существа, весьма активные, во многом помогавшие Древнему Египту Мастера? звука и любви, но у меня никогда не было опыта прямого общения с ними. Я вернулась на свой маленький остров одержимой. Я не могла выкинуть из головы эти звуки. У меня было чувство существовавшей где-то связи, глубокой связи. На моего друга ничто и никогда не производило такого сильного впечатления, и я очень гордилась собой из-за того, что создала самый поразительный в мире рождественский подарок! А чувство связи все расло во мне. Меня преследовало замечание Тома Кениона: «Хаторы велели мне позволить вам прийти». Так что примерно неделю спустя я снова позвонила ему.
– Если Хаторы велели вам позволить нам прийти один раз, не велят ли они позволить нам прийти еще раз?
Он рассмеялся и сказал, что уверен в этом, так что мы назначили еще одну встречу и снова поехали к нему. Во время этого визита я получила информацию о наших египетских связях, и к концу сеанса стало ясно, что это встреча старых друзей, и я даже поняла, почему мой прежний партнер так сердито отказывался встречаться с Томом Кенионом. Мне показали, что я шла по канату, натянутому над пропастью тьмы, готовой меня уничтожить, и даже самый маленький шажок в сторону легко мог стоить мне жизни.
Наверное, я выгляжу не слишком логичной в этой укороченной версии моей жизни (да я, в общем-то, и не писала логичную историю), но я реалистка, иногда даже себе во вред. И я верна как пес, явно себе во вред, и долго была безудержной оптимисткой, но теперь преодолевала это. Моя логика строго дедуктивна. Мой величайший учитель, друг в голосе ветра, всегда говорил мне: «Мастер, докажите это логически». (Мне очень нравилось, что он называет нас «Мастер», не требуя, чтобы мы обращались к нему с позиции послушного раболепства. Он говорил, что мы никогда не поймем, что мы – Бог, если будем называть что-либо вне себя Мастером).
Я начала понимать, что тьма не настолько глупа, чтобы явственно выглядеть темной. Она часто очень похожа на свет, и отличить бывает довольно трудно. А когда я подумала об этом, то поняла, что это логично. Если бы и правда существовала такая сущность, как дьявол, то где бы он, не будь дурак, стал прятаться? Он спрятался бы в церкви или какой-то ее разновидности; он спрятался бы в духовности. Хотя я давно поняла, что это сам дьявол, так сказать, стоит у руля церкви и многих правительств, я никогда не искала его среди таких, как я, в том, что я считала священным царством альтернативной духовности, где, как мне казалось, лежала настоящая надежда мира.
Именно тогда я поняла, что тьма не глупа, а просто зла; и что тьма, конечно, постарается проникнуть в нашу среду и использовать наш язык, чтобы разрушить наше сознание и подмять под себя сознание всего мира. Тьма, негативность рабства, больше не может использовать неведение, греховность и вину, чтобы мешать нам расширять наше сознание, и она нашла способ незаметно проникнуть в нашу среду и встать рядом с нами, притворяясь одной из нас, сбивая нас с толку, не давая нам достичь индивидуального Христосознания.
Возможно, стоит прояснить, что я считаю злом. Под словом «зло» я подразумеваю все, что мешает проявлению Сознания Христа на земном плане и тормозит просветление. Той ночью мой друг не ложился спать, а сидел и смотрел на меня. Я заснула, а он сидел на краю кровати, глядя на меня, и по его щекам текли слезы. Я спросила его, почему он плачет, а он ответил, что и понятия не имел, что чуть не потерял меня, и что его сердце разрывалось от одной мысли о грозившей мне опасности. Когда я проснулась, он все еще сидел там. Он поклялся, что, пока в его силах меня защитить, я никогда снова не подвергнусь опасности.
Источник: http://channelingvsem.com/category/manuskript-marii-magdaliny/
Публикация: http://channelingvsem.com/
Views: 41
Просто слов нет…оглушает…
Kакой чудесный рассказ. Благодарю.